This one kid said somethin' that was really bad
He said I wasn't really black because I had a dad
I think that's kinda sad, mostly cause a lot of black kids
Think they should agree with that
(«Hold You Down»)

Потом была школа искусств и сценарный факультет Нью-Йоркского Университета. Уже тогда Дональд начал веселить друзей фристайлами на вечеринках, но его первые рэп-микстейпы даже друзьям заходили не очень — записи отличались от привычного рил-тока об улицах, наркотиках и вечеринках с чиками. Гловер читал рэп поверх треков инди-групп вроде Grizzly Bear и MGMT, наполнял тексты рефлексией и отсылками к своему смешанному культурному полю: книги, хипстерские вечеринки, инди-рок, гиковские сериалы, весь этот «белый» мир не противопоставлялся, а равноправно сосуществовал с чёрными иконами, символами и уличным сленгом. Например, в песне «Hold You Down» он упоминает теннисиста Артура Эша, который стал первым темнокожим победителем Уимблдона и боролся за расовое равноправие, рассказывает об отце, работавшем на почте, и тут же играет с названием Radiohead и их альбома «OK Computer»:

Dope-boy swag, I always wanted that
But my persona was always more of that Arthur Ashe
But no love for the son of a commuter who was a radio head
And okay at them computers at the post office
(«Hold You Down»)

Помимо отсутствия опыта, был еще один фактор риска: по легенде в хип-хоп аду есть отдельный котел, где варятся актёры, решившие читать рэп, а над ним в назидание висит портрет Уилла Смитта. Подписавшись с лейблом и тем самым заявив о серьёзных музыкальных амбициях, Гловер отлично понимал, что актёрство — не трамплин для рэп-карьеры, а лопата, которой его закопают, и негативные комментарии к его любительским микстейпам — ничто по сравнению с тем, что ждёт его после выхода студийного альбома.

Фаны хип-хопа тоже не приняли запись. Ценности жанра — район, крутость, рил ток — Гамбино атакует всей своей биографией и каждой второй строкой своих текстов. Рэпер не может быть настолько белым — носить шортики с рюкзачком, так открыто показывать эмоции, «быть единственным черным парнем на концерте Суфьяна Стивенса», называть трек в честь гик-сериала «Светлячок».

Гловер не бросается лозунгами, а делится глубоко субъективными и слишком откровенными переживаниями. Обвиняя белое общество в расизме, а чёрное — в зацикленности на быстро устаревающих стереотипах «районной ментальности», он получил врагов с обеих сторон. В результате его предпочли воспринять мнительным и хвастливым букой, так и не определившимся, против кого дружить.

I always wanted to be picked on the cool team,
but alone is exactly how I should be
(«All The Shine»)

Музыкально «Camp» тоже не слишком удался. Он сваливается то в синти-поп — усилиями Горанссона — то в копирование Эминема, Канье и Дрейка. В звуке нет баланса, стиля. Когда Гловер пытается звучать брутально, его голос то и дело срывается в хрипловатый фальцет, что добавляет читке оттенка тинейджерской истерики, но никак не крутости.

Мелодия на фоне приветливо-монотонная, как вечерний пейзаж за окном того самого автобуса, здесь нет читки — просто рассказ. Проще некуда: Дональд признался девочке в своих чувствах, она ничего не ответила, зато всем разболтала. Он пересказывает воспоминание так, что вы смотрите его, как кино. Это так тонко, умно и искренне, и так внезапно для рэп-альбома, что обезоруживает совершенно. И вот когда к концу вы опомнились и думаете «почему я выслушал эту историю?», Гамбино подводит важную черту:

С другой стороны, обвинения, колкости и тотальное непонимание нанесли Дональду раны, которые он зализывал еще долго. Но всё, что не убивает нас, приводит к работе над ошибками и — в случае Childish Gambino — к следующему альбому с говорящим названием «Because The Internet».

Он воспользовался этой возможностью с присущей ему оригинальной непосредственностью. Например, напрочь отказался от работы в студии. Стоимость, временные ограничения — по признаниям Дональда, в студиях он чувствует себя глупо. Творческая работа не должна делаться по таймеру.

Вместо этого Гамбино обзавёлся домом в удалении от любопытных глаз и собрал там «роялти» и сочувствующих, где они тусовались и писали материал для альбома так, что сложно было отличить, где кончалось одно и начиналось другое. «Просто каждый раз, когда была идея, мы бежали и сразу записывали её. А из-за того, что у нас постоянно кто-то тусил, если им нравилась запись, увеличивались шансы, что и другим понравится. У нас под рукой постоянно была выборка для тестирования».

Послания имели взрывной эффект: медиа припомнили размышления Гловера о смерти в интервью и бросились за комментариями о душевном здоровье. Дональд появлялся на встречах с журналистами отстранённым, попыхивая затейливым вапорайзером. С блуждающим взглядом и разной степенью старательности, он успокаивал собеседников, мол, о суициде не думает, просто был приступ сомнений — с кем не бывает? В его интервью появляются новые нотки: Гловер говорит о неуверенности в себе и о том, что больше не видит в ней проблемы, потому что не видит смысла создавать впечатление, заботиться о чужом мнении и комфорте.

«Мы были в аэропорту, я ждал очереди у банкомата, передо мной был парень, он получал деньги. Я подошёл, и он занервничал, так что я отошёл в сторону и ждал там, пока он закончит. Я сказал друзьям тогда: "Не думаю, что белые люди знают, скольких усилий мне стоит делать им удобно". Может, это приходит с возрастом, но я просто больше не хочу этого делать. Не хочу постоянно делать удобнее другим. Плюс, мы все просто чувствуем, что скоро умрём». Noisey, 2013

Людвиг рассказывал, что после «Camp» Дональд отстранился от всех, провалился в размышления о жизни, музыке, искренности и взаимоотношениях с людьми, что повлекло за собой депрессию. Сам Гловер позже признался изданию Noisey, что в тот период действительно думал о суициде. Тогда он много экспериментировал с психоделическими веществами разной силы. Сложно установить причинно-следственную связь между этими экспериментами и тем, что он впал в депрессию и выбрался из неё. Точно одно: в Дональде Гловере многое перевернулось.

Из очередных противоречий — признание и острая критика, тусовка и глубокое одиночество — в 2013-м родилась пластинка «Because The Internet». Музыкально и по смыслу целостная концепция, зрелая и отразившая не только умения Дональда, но и чудо работы в свободном полёте с одарёнными соучастниками.

Гловер снова говорит об отчуждении, одиночестве, зависимости от мнения окружающих. На этот раз шокирующая искренность становится силой альбома, расшатывая и формой, и содержанием стереотипы о хип-хопе, селебрити-культуре, соцсетях, и впитавшем всё это Интернете: «because the internet mistakes are forever».

Помимо короткометражки и сценария, мир альбома дополняют тревожной образностью клипы Хиро Мураи «3005», «Sweatpants» и «Telegraph Ave». В них, как и в альбоме, всё обращено изнутри наружу и редко оказывается тем, чем кажется поначалу. Хитовая песня «3005» как нельзя лучше иллюстрирует эту контрастность: сначала она кажется сладкой и лиричной, но при повторных прослушиваниях оказывается полной экзистенциального страха одиночества в зыбком мире. Как и клип с плюшевым мишуткой на праздничной карусели на проверку оказывается путешествием по кругу с неодушевлённым аватаром и ощущением надвигающейся катастрофы.

Отзывы об альбоме звучат уже в новом, уважительном тоне: «В своих зигзагообразных настроениях, исследуя жизнь в диджитал-эпоху, Гловер бывает сложно уловим, но погоня всегда того стоит». В начале 2014-го «Because The Internet» объявили золотым. К концу года его номинировали на «Грэмми» за лучший рэп-альбом, а «3005» — за лучший рэп-перформанс, хотя ни одной награды Childish Gambino так и не взял. Пока.

Следом за альбомом в 2014-м вышли микстейп «STN MTN» и EP «Kauai», продолжившие историю героя «Because The Internet». Хиро Мураи снял влюбляющий в себя по уши клип на трек «Sober», где в полной мере раскрывается Гловер-комик, Гловер-актёр и ещё один — Гловер-танцор.

Вдохновением для крестового похода против «трансляции присутствия» также послужили любимые с детства фанк, соул и госпел, к которым Гловер вернулся в последние годы. Притопывание и прихлопывание — будь то поход в церковь или на концерт Донни Хэтевея — раньше были обязательной частью коллективного чёрного ритуала, но среди молодёжи традиции отмирали. И вопрос не в поклонении проповеднику, богу или королю фанка, вопрос снова во взаимодействии. Потому в качестве своего второго оружия, помимо технологии, Дональд выбрал саму музыку: «Что-то было в тех чёрных песнях 70-х, что звучало, будто они собирались провернуть революцию». (Billboard)

Когда счётчик обнулился, то самое космическое нечто приземлилось в терниях Джошуа Три, Калифорния. Приложение разразилось датой релиза альбома, а также анонсом загадочного опенейра с кемпингом и эксклюзивным выступлением посреди калифорнийской пустыни. «Совместная вибрация во имя человеческого прогресса», как говорил Дональд, планировалась на территории «Института Менталфизики», где расположен «уникальный энергетический вихрь». Билеты на три загадочных мероприятия по $99 разлетелись за шесть минут. Гамбино добавил ещё два, их тоже раскупили в момент. Каждому покупателю открывался доступ к 12-экранному цифровому буклету с потрясающими вижуалами, правилами поведения на мероприятии («никакой иронии»), вопросами вроде «Почему мы здесь?», аргументами в пользу пантеизма и манифестом о состоянии человека в диджитал-эру.

Интернет ответил новым шквалом теорий. Вдруг PHAROS — не древнеегипетский маяк, а созвучие со словом «фараон» или вообще множественное от названия языка программирования «Pharo»? В поддержку последней теории была раскопана заглавная статья журнала Complex 2014 года, в которой Гловер выражал надежду, что чёрные ребята будут стремиться стать не рэперами и футболистами, даже не врачами и адвокатами, потому что это всё равно сервисные профессии, а кодерами, потому что тогда они смогут творить собственные миры. Он и правда не раз сравнивал кодеров с богами, миротворцами, мифотворцами. Упрямые гики с Reddit даже раскопали в коде приложения спрятанную строку «Hello hacker». И хотя приложение было скорее маяком, приведшим тысячи людей в калифорнийскую пустыню, без программирования не обошлось.

Для полного погружения шоу решили делать под 20-метровым куполом, увешанным огромными экранами. На них должны были двигаться программно сгенерированные персонажи, которые, правда, всё время двигались не так, как виделось Гловеру. Тогда команда Уоррена поняла, что придётся идти к истокам: при помощи сенсоров Kinect Дональд «натанцевал» все движения сам.

То, с чем столкнулись счастливчики, попавшие на эти пять лайвов, было неповторимо и монументально. В течение дня можно было прогуляться по психоделическому «Лесу просветления» или заглянуть в амфитеатры возле шатра, где показывали первые серии только-только стартовавшей «Атланты». Ближе к вечеру на пути к шатру организаторы просили гостей предъявить свои смартфоны, чтобы запаковать их в сумки с электромагнитными замками от стартапа Yondr, блокирующие использование девайсов.

Интернету от шоу достались только путаные впечатления гостей, сводящиеся к тому, что словами это не передать. Издания, назвавшие «Pharos Experience» самым инновационным шоу десятилетия, одновременно популяризирующим и ограничивающим технологии, располагали только несколькими фото в качестве аргументов. На некоторых кадрах мы видим огромный контраст в стиле Childish Gambino: из белых футболок с шортиками в зрелищный микс афрофутуристических юбок и боевой племенной окраски с флуоресцентными элементами и косами в пол — кивок раннему стилю легендарного Джорджа Клинтона и ярким лукам Andre 3000 из OutKast.

Новые треки перевернули представления о Гамбино как музыканте, а технологические примочки — о том, что такое шоу. Риск презентовать такой неожиданный материал сразу живьём полностью оправдался. К сожалению или счастью, можно только представлять реакцию публики: от пяти масштабных лайвов на YouTube осталось только одно видео — конечно же, в формате виртуальной реальности — с эпичной новой песней «Me and Your Mama». Но наверняка публика наконец хлопала под бит и отрывалась.

Вокал Гловера достиг потрясающего уровня, простираясь от фальцетов к низкому рыку. Даже партия к финалу альбома, в невероятной красоты и стройности песне «Stand Tall», была записана одним дублем.

«Я помню, как слушал песни, которые ставил мой папа — альбомы The Isley Brothers или Funkadelic — и не понимал свои ощущения, — рассказывал Дональд изданию Billboard за пару недель до выхода альбома, — Помню, слушаю как кричит Funkadelic и думаю: ого, это сексуально и пугающе. У меня не было названия для этого, только чувство. Именно это и было здорово».

Неслучайно в 2016-м Childish Gambino выпустил альбом, вдохновлённый детскими переживаниями от музыки отца: в это время Гловер и сам стал папой. В песнях множество нежных строк про детские ручки и ножки, да и первый (потрясающий!) трек «Me and Your Mama» предполагает. Правда, о маме почти ничего не известно: Дональд больше не рассказывает миру всё сразу. Об отцовстве он говорит только в общефилософских категориях. Лишь недавно на одном из концертов Гамбино сопроводил песню посвящением «моему маленькому сыну, Ледженду».

Естественное развитие звучания, о котором говорил Людвиг, это передача семейной истории, развитие музыкальной традиции, фантастическая спираль, большая легенда.

Но настоящий апогей произошел в реальности, когда Childish Gambino на фестивале Governors Ball в Нью-Йорке представил следующую песню так: «Представьте, что вы на вечеринке. И тут хозяйка вечеринки подходит к вам и говорит, что сюда едут копы и надо сворачивать праздник. Потом она хватает вас за руку, тащит в ванную, закрывает дверь изнутри. Она смотрит на вас, вы на неё. И вдруг снаружи звучит идеальная песня чтобы начать целоваться. Вы же знаете, какая это была песня?» И все знали.

Уходя со сцены после этого выступления, Гловер попрощался с публикой фразой «увидимся в последнем альбоме Гамбино», чем потряс фанов и медиа. С тех пор Дональд уже не раз подтвердил этот план: он считает свою музыкальную карьеру больше не нужной, хочет избежать судьбы многих неудачных сиквелов и уверен — чтобы к чему-то возвращаться, нужна весомая причина. «Мне нравится быть панком, "Redbone" была панком для меня, потому что я заставил радио играть госпел. Но когда ты уже и есть радио, дальше двигаться некуда», — говорит он изданию Huffington Post.

Слышать такое жаль, но учитывая всю прогрессию Гловера в музыке, кино и ТВ, подобные заявления только добавляют причин внимательно следить за всем, что он делает. Как и то, что пока каждый альбом Гамбино был на три головы выше предыдущего. И то, что после «Awaken, My Love!» он сменил студию с Glasshouse Records на RCA: здесь записывал хит за хитом Элвис Пресли, а сейчас выпускаются Джастин Тимберлейк, Алиша Кис, P!nk, Майли Сайрус, Бритни Спирс и Foo Fighters.

Этот год обречен стать годом Дональда Гловера. Он начался с «Грэмми», продолжился вторым сезоном «Атланты», которая ещё не успела закончиться, как 5 мая наш герой стал приглашенным ведущим-актёром-сценаристом-режиссёром на легендарном шоу Saturday Night Live. Естественно, музыкальным гостем вечера стал Childish Gambino, который представил вживую новые треки — лёгкую танцевальную «Saturday» и её полную противоположность, напряжённую «This is America».

Тем же вечером вышел клип «This Is America» и сразу стал самым обсуждаемым видео недели, если не года. Редакция NME даже предположила, что Трампу теперь придётся изрядно попотеть, чтобы остаться самым известным Дональдом этой планеты.

Обилие смысловых слоёв и отсылок, завораживающая пластика Гловера и его кардебалета — всё это здесь, под внимательным руководством Хиро Мураи, чтобы снова вызвать ощущение дурного сна и заставить обсуждать хаос в американском обществе, проблемы вооружённого насилия и полицейского беспредела, обслуживающую, развлекательную роль чёрной культуры.