В календаре постмодернистского джазового трио The Kandinsky Effect на это лето отмечено только два европейских концерта: они уже выступили в Праге, а 8 июня впервые сыграют в Киеве. В преддверии концерта Уоррен Уокер (саксофон, электроника), Гаэль Петрина (бас, электроника) и Калеб Долистер (барабаны) рассказали Comma о кавере на Aphex Twin, джунглях Коста-Рики и великих альбомах.
Из-за частых перемещений вас считают одновременно парижской и нью-йоркской группой. Что отличает джазовые сцены в этих городах?
Калеб: Оба города великолепны. Думаю, в Нью-Йорке ты встречаешь много молодых джазовых музыкантов со всего мира, на которых сильно повлияли другие жанры, они всегда ищут способы смешать традиционную музыку с чем-то новым. Париж похож на него, но сцена здесь гораздо меньше. В Нью-Йорке молодые музыканты так и роятся в поисках возможностей, многие переезжают сюда, чтобы собрать группу, а потом стать достаточно известными, чтобы выступить в Париже.
Гаэль: Калеб переехал в Нью-Йорк пять лет назад, ему виднее. Добавлю, что Париж в сравнении совсем крошечный, зато расположен в центре Евросоюза, что удобно для выступления в соседних странах.
Уоррен: В любом случае, сегодня музыканты стараются больше гастролировать, многие джазовые сцены смешиваются между собой, превращаясь в одну глобальную.
Название вашей группы отсылает к известному живописцу, названия песен — к экзотическим местам («Taghzout»), философу-учёному («Chomsky») и так далее. Вы часто обсуждаете искусство и философию или это интуитивные названия, призванные пробудить фантазию слушателя?
Калеб: Мы часто не согласны друг с другом в вопросах искусства и философии… да и музыки. У каждого свой уникальный набор влияний, так что название трека выбирает тот, кто его сочинил.
Уоррен: Я пишу музыку на основе прожитых моментов, чтобы возвращаться к ним, когда играю. Например, «Taghzout» я сочинил в Марокко во время исламского праздника Ураза-байрам, отразив в треке увиденные тогда вещи. «Copalchi Distress Signal» родилась в джунглях Коста-Рики из тревожного чувства оторванности от мира.
Гаэль: Большую часть времени мы всё-таки стебёмся или говорим о музыкальном оборудовании.
У вас в первом альбоме есть кавер на Aphex Twin «Girl/Boy Song». Как появилась эта идея и были ли другие попытки переиначить чужие треки?
Уоррен: Гаэль воспитан на электронной музыке и как большой фан Aphex Twin решил, что трек хорошо зазвучит в формате джазового трио.
Гаэль: Я принёс этот кавер в студию, потому что он цепкий, но вместе с тем порядочно плавит. Работает безотказно в 90% случаев. Ещё мы пытались сделать свою версию «Crystaline» Бьорк, но одного кавера хватит.
Калеб: Я не был в группе, когда записали кавер на Aphex Twin, но меня прёт играть этот трек вживую.
Прошло два года после альбома «Somnambulist». Что поменялось и что нового вы узнали с тех пор, что позволило начать работу над следующей пластинкой?
Калеб: Мы записали оба альбома, «Synesthesia» и «Somnambulist» в очень сжатые сроки, второй вовсе за два дня. Теперь мы хотим уделять записи больше времени. Сделать аранжировки получше, сыграть получше, отточить концепцию продакшна. К счастью, у нас была такая возможность с новым материалом, так что альбом, который мы скоро выпустим, зазвучит просто великолепно.
Уоррен: Лично для себя я научился терпению, научился давать музыке дышать как в своих партиях, так и сочиняя для целой группы. Мы играем вместе почти 10 лет и, думаю, только сейчас я начинаю понимать, как для неё что-то сочинять.
Ваш любимый джазовый альбом всех времён?
Уоррен: «A Love Supreme» Джона Колтрейна!
Гаэль: «Waltz For Debby» Билла Эванса никогда не разочаровывает. Там играет Скотт Лафаро, один из моих любимых контрабасистов.
