«Всё дело было в погружении: мы делали музыку, чтобы купаться в ней, плыть, блуждать внутри неё».
Один из создателей британской арт-рок группы Roxy Music, отец эмбиента и продюсер, сотрудничавший с Дэвидом Боуи, The Velvet Underground, Talking Heads, U2, Coldplay, Дэймоном Албарном, Джеймсом Блейком — в 70 лет Брайан Ино по-прежнему погружается в глубины звука.
Один из создателей британской арт-рок группы Roxy Music, отец эмбиента и продюсер, сотрудничавший с Дэвидом Боуи, The Velvet Underground, Talking Heads, U2, Coldplay, Дэймоном Албарном, Джеймсом Блейком — в 70 лет Брайан Ино по-прежнему погружается в глубины звука.
Когда в начале 70-ых Ино пришёл в Roxy Music, то вряд ли представлял, как далеко его заведут эксперименты с синтезатором. Длинноволосый британец в вычурной одежде просто ловил кайф от всего, что происходило вокруг. А вокруг был Лондон, арт-рок сцена набирала обороты, прорываясь сквозь хипповое похмелье. Roxy Music стояли у истоков этого течения в облаке диких тусовок, персонажей, буйствующей культурной жизни, и постепенно обретали всё более изысканную форму.
Несмотря на большую популярность группы, Ино быстро охладел к этой музыке. Рок перестает утолять жажду другого, более наполненного звука. Как рассказывает сам музыкант, после автокатастрофы в 1975-м он какое-то время был прикован к постели, в состоянии слушать только дождь. «Самые громкие ноты, словно маленькие кристаллы, звуковые айсберги, вырастающие прямо из шторма». Тогда он понял, что это всё, чего он на самом деле хочет от музыки — быть пространством.
Идею вписанной в окружающую среду музыки пробовал развивать ещё в начале прошлого века французский композитор Эрик Сати. Он называл её musique d’ameublement — «меблировочная музыка». Как и Сати, Ино начинал свои эксперименты в популярной музыке. И если первый помимо консерватории любил играть в кабаре, то второй испытывал себя в рок-группе. Пока не пришло то самое время что-то менять.
Вероятно, именно тогда Ино познакомился с музыкой La Monte Young, Терри Райли и других минималистов, впоследствии повлиявших на него. Самой знаковой фигурой стал Стив Райх, чьи зацикленные кассетные записи перевернули представление молодого композитора о звуке. Все началось с короткого райховского трека «It’s Gonna Rain», в котором темнокожий священник повторяет эту фразу по кругу. Ино поразился тем, какое разнообразие порождает очень, очень простая система.
«Я стал замечать, что мы с друзьями записывали и обменивались кассетами с музыкой, которую выбрали из-за её спокойствия, равномерности, отсутствия неожиданных моментов. Мы хотели использовать её иначе — как часть окружающей среды — и хотели, чтобы она была продолжительной, всеохватывающей», — пишет он в эссе для журнала Wire.
До того, как Брайан Ино пришёл к эмбиэнту, как принято теперь называть этот жанр, он пропустил через себя огромное множество звуков — рок, госпел, фанк, джаз, фолк, ямайское и японское творчество, ближневосточные мотивы. В госпеле его интересовала простота. В гитаре Хендрикса — то, как можно взять один инструмент и вытянуть из него Вселенную. В джазе — то, как порой самый изначально неприметный, подыгрывающий элемент вроде бас-гитары может выйти на передний план и через соло открыться в уникальном свете.
Всё это вывело Ино на новый уровень восприятия. Подобно многим великим композиторам двадцатого века, его всегда волновали не столько сами элементы какой-либо системы, сколько связи между ними, а кроме самих звуков — тишина. Не зря Ино считают последователем американского композитора Джона Кейджа — он был заворожён мыслями авангардиста о случайностях в музыке, но предпочёл работать с гармоничным звуком, который был бы не только экспериментальным, но и «слушабельным».
Мы хотели использовать музыку иначе — как часть окружающей среды — и хотели, чтобы она была продолжительной, всеохватывающей
Между 1972-м и 1988-м он выпустил одиннадцать сольных альбомов и еще восемь в последующие годы. Его уникальный подход к музыке нашёл отклик не только у слушателей и композиторов, но и у режиссёров, что привело его к написанию взаправду космических саундтреков к фильмам — как, например, музыка к «Дюне» Дэвида Линча. Абсолютно знаковой становится его пластинка «Music for Airports» 1978 года, которая прежде всего была попыткой гармонизировать людей с пространством города. Позже, включая её в аэропортах, этого удалось достигнуть так хорошо, что бедные пассажиры буквально засыпали в ожидании своих рейсов и так никуда и не улетали, разве что глубоко в свои фантазии.
До сегодняшнего дня Брайан Ино не перестаёт делать что-то новое. В 2017-м вышел его альбом «Reflection» — 65-минутный медитативный трек, который сложно описать лучше, чем, «такой, в духе Ино». Музыкант зашёл так далеко в своих исследованиях, что открытые им подходы стали практически тождественны ему самому. Более того, он выводит звуки из привычных рамок, оставаясь на плаву современности — смело комбинирует музыку с другими искусствами, создаёт аудиовизуальные инсталляции, приближается к созданию универсального языка.
Владея многими музыкальными инструментами, Ино всё ещё предпочитает электронное звукоизвлечение, но добавляет в него что-то на редкость «человеческое» — душу, сердце, тепло. Он сохраняет почти детскую любознательность и непосредственность в своих поисках, что делает его музыку еще более захватывающей.
«Важен не пункт назначения, а постоянная перемена пейзажа», — однажды сказал композитор. При этом его музыка очевидно даёт понять: неожиданность тут ни при чём, всё намного проще. Он часто говорит «повторение — это перемена» и по-прежнему окутывает нас своим всеобъемлющим звуком.
Подписывайтесь на 
