Анастасия Пустова пообщалась с очевидцами бесплатного концерта The Rolling Stones для полумиллиона кубинцев и объясняет, как один вечер стал переломным моментом в истории всей страны.
Представим нашу страну в 1987-м. Она понемногу просыпается после брежневского застоя, в СМИ всё полно «перестройкой», а в воздухе — если не ветром, то как минимум сквозняком перемен. И вдруг новость, колеблющая устои: на площади Октябрьской Революции выступят The Rolling Stones. Представим, как наши родители не верят своим ушам. Представим эту немного отмороженную толпу, у которой в исторической памяти нет другого опыта массовых мероприятий, кроме парадов и демонстраций, на которые их сгоняли из-под палки. Представим смесь страха и восторга, с которой они слышат, как под эту музыку трещит по швам всё, к чему они привыкли, что было их твердой почвой, странным, почти удобным миром.
Тоталитарное государство пускает к себе группу с разнузданным поведением и нарядами, ритмами и текстами, полными бунта, разврата, наркотиков и рок-н-ролла, под которые среднему советскому человеку непременно захочется пить виски и вести беспорядочную половую жизнь прямо там, на площади Октябрьской Революции, под какую-нибудь «Honky Tonk Women». Умозрительное упражнение, не более того. Но в Гаване нечто подобное сбылось 25 марта 2016-го года, когда более 500 тысяч кубинцев собрались на бесплатном концерте Роллингов.
Концерт был под вопросом до последнего: только 1 марта мировая музыкальная пресса наконец разразилась официальными подтверждениями. Заголовки пестрели словом «исторический», и не мудрено — страна была закрыта для мировых звёзд с революции 1959 года до недавнего времени. В припадках восторга многие, правда, забыли, что Manic Street Preachers выступали на Кубе еще в 2001-м (концерт посетил сам Фидель), а в 2005-м здесь побывали Audioslave. Но по масштабу и красноречивости события остальным первопроходцам до «роллингов» далеко.
Чтобы убедиться, что это и правда историческое явление, нужно понимать, что изоляция Кубы на три года древнее даже самих The Rolling Stones. И пока где-то в краях загнивающего капитализма одна молодая британская группа смешивала чёрное с белым, варила что-то совсем новое на углях уже догорающего рок-н-ролла, сводила с ума фанаток, консервировала себя для потомков всеми возможными веществами и их сочетаниями и плотно укоренялась в сознании масс как символ, одно небольшое карибское государство умудрилось подружиться с далёким СССР, рассориться с США и пойти по неожиданному пути.
Тоталитарное государство пускает к себе группу с разнузданным поведением и нарядами, ритмами и текстами, полными бунта, разврата, наркотиков и рок-н-ролла
Находясь всего в 400 км от Майами, обладая потрясающей туристической инфраструктурой, расцвет которой пришёлся как раз на американский «сухой закон», это государство умудрилось превратиться в социалистическую диктатуру. А ведь Куба до революции — это Куба, где бармены «Флоридиты» и «Бодегиты» соревновались, чей коктейль лучше, где рыбачил, пил и писал Хэмингуэй. Это Куба роскошных авто и красивых клубов, потрясающей музыкальной культуры и крепкого среднего класса. Словом, Куба до революции — одно из самых развитых молодых государств Южной Америки. Роскошные авто и теперь — «открыточное» достояние Гаваны, но среди них очень мало машин производства после 50-х годов: в 1959-м случилась революция.
Пока остальной мир заново открывал себя, смешивая культуры и традиции, постепенно смазывая границы, Куба не только отгородилась от внешнего мира (кроме СССР). Она умудрилась обессилить и обесточить то неимоверное разнообразие традиций, которое некогда получила в результате европейской колонизации, а затем и «импорта» африканских рабов, что дало неожиданно богатый урожай в музыкальной культуре.
Кубинская музыка с момента появления звукозаписи была, пожалуй, самой популярной «региональной» музыкой в мире, и до сих пор считается одной из самых влиятельных. Уникальное смешение африканских ритмов и танцевальной культуры с испанской гитарной традицией (в основном, фламенко) дало десятки новых жанров, подарило миру мамбу и ча-ча-ча. Питер Калшоу из The Guardian, комментируя эту статью, отметил, что в музыкальной истории есть только два острова первой важности — Куба и Британия.
После революции, однако, кубинская музыка в изгнании быстро поблекла, оторванная от корней, бесконечно затертая непрофессиональными и упрощёнными исполнениями, сведённая до назойливого фона в «карибских» ресторанах, или, через бежавших с острова талантов, нашедших пристанище в Америке и Европе, ассимилированная западной культурой до едва различимого состояния.
Внутри страны, впрочем, судьба музыки была не лучше: её подмяло под себя государство, музыкальное образование ограничилось классикой, клубы и музыкальные площадки закрылись. Когда Рай Кудер решил собрать еще живых кубинских музыкантов старой школы для проекта Buena Vista Social Club, он находил многих из них на улицах — за продажей лотерейных билетов и чисткой ботинок прохожих. Пианино гениального Рубена Гонсалеса к тому моменту было напрочь выедено термитами. Он не играл уже много лет.
Рома Гаркавенко из киевской группы 5 Vymir в своём рассказе об участии в международном музыкальном проекте One Beat в Штатах так описал современную ситуацию молодых кубинских музыкантов: «Если на Кубе ты хочешь заниматься музыкой, тебе нужно иметь всё. Есть клуб, но в клубе нет никакой аппаратуры. Хочешь сделать концерт — ставь свой микшер, усилитель, колонки. На Кубе много крутых музыкантов, но банально не на чем играть, ни у кого нет своих инструментов. После One Beat кубинская участница проекта накупила кучу всего, клавиши, гитару, и ехала домой самая счастливая. Эта девочка настолько любит музыку, что ей хуже не выступить, чем выступить плохо. У неё всегда был с собой инструмент, и она выступала где угодно, при малейшей возможности. Скажем, приходим мы в клуб, на сцене играют джаз — она ни у кого не спрашивает, выходит на сцену и играет».
Эта удивительная страна, скованная государственной регуляцией, цензурой и бедностью, умудрилась к тому же закрепить за собой ярлык «острова свободы». Свободы нормированного и усреднённого потребления, продовольственных талонов, закрытых границ, средней зарплаты $15–25 в месяц и финансового апартеида
Представим смесь страха и восторга, с которой они слышат, как под эту музыку трещит по швам всё, к чему они привыкли, что было их твердой почвой, странным, почти удобным миром
Население получает зарплату в «местных» песо, на которые нельзя купить ничего из «лучшей жизни» — ни компьютер, ни телефон, ни машину. Все это можно купить только на конвертируемые песо — валюту «для туристов», доступ к которой есть у высших партийных чинов и работников туристической отрасли.
И, конечно, история освобожденной Кубы полна цензуры и репрессий — полный ассортимент диктаторских клише. Массовые казни в пост-революционный период, избиение мирной демонстрации «Дам в белом» (жен и матерей «пропавших без вести» диссидентов и оппозиционеров), принуждение к «зачистке» текстов местных рэперов перед проведением хип-хоп фестиваля и — всего 17 лет назад — сожжение книг из гуманитарной помощи от Испании, в которых дотошные контролеры обнаружили несколько тысяч тайком вложенных листовок с текстом Декларации прав человека.
Непростой путь музыкальных открытий в 70-е описывает Нестор Диас де Вильегас на страницах одного из немногих блогов с переводами постов молодых кубинских оппозиционеров Translating Cuba. Тогда за пойманную радиоволну «с той стороны» могли исключить из учебного заведения с записью в личное дело, а за тех же The Rolling Stones обвинить в «идеологических отклонениях» и отправить на исправительные работы на несколько лет.
Но всё равно для кубинской молодёжи музыка оставалась одним из немногих способов выразить несогласие с правительством, вопреки слежкам и заключениям. Например, лидера рэп-группы Los Aldeanos посадили за незаконное хранение компьютера, а лидера запрещённых рокеров Eskuadron Patriota, сажали дважды — за наркотики и за «небезопасность», удобную статью, по которой задержать можно почти любого. Та же история с другими сферами искусства: художник граффити El Sexto провёл 10 месяцев в тюрьме за демонстрацию двух свиней, на которых краской были написаны имена «Фидель» и «Рауль», и вышел так быстро только благодаря вниманию международных правозащитных организаций.
В эру технологий, мира без границ, стриминговых сервисов и невиданной доселе свободы информации кажется сюрреальным, что есть страна не так чтобы третьего мира, окружённая достаточно развитыми государствами, в которой доступ к внешнему интернету есть только у партийных функционеров, а у остальных — только внутренняя цензурированная сеть из почтового сервиса и пары партийных СМИ. К тому же, даже этот доступ стоит около $1,5 в час, то есть средней месячной зарплаты хватает на 10-15 часов кастрированного кубинского интранета.
Да и снаружи о настоящей кубинской жизни сложно найти что-либо из первых рук, не считая туристической информации и переводных версий тех же партийных СМИ. Редкие местные диссиденты тайком передают свои тексты друзьям-иностранцам для перевода и публикации на нескольких оппозиционных ресурсах. У кое-кого даже есть аккаунты в Twitter, правда, до сих пор непонятно, как им это удается.
Для кубинской молодёжи музыка оставалась одним из немногих способов выразить несогласие с правительством, вопреки слежкам и заключениям
Куба долго держалась, оставшись без поддержки распавшегося СССР, в процессе доведя экономику до распада, экономию — до абсурда, а население — до отчаяния. Держалась, как держатся за воспоминания о молодости вредные старички, потому что раньше было лучше, мороженое — сливочнее, а докторская — по два тридцать. Но сейчас руководство страны, видимо, понимает неизбежность реформ.
По всем признакам, наступает время больших перемен. Незадолго до концерта «Роллингов» впервые за 88 лет Кубу посетил действующий президент США в продолжение переговоров о снятии полувекового эмбарго. Уже больше года ведутся переговоры о восстановлении дипломатических отношений и начались процессы по формированию посольств. Затем в кубинское безмятежное небо ворвались первые ласточки загнивающей цифровой экономики вроде Airbnb и Netflix. И вот — исторический концерт The Rolling Stones. На острове свободы повеяло освобождением.
Фагот из «ТНМК» слетал на концерт и рассказал об этом специально для нашей статьи: «Не знаю кого там было больше, кубинцев, или таких психов как мы, которые слетелись со всего мира, но у меня был двойной приход, ибо я «роллингов» слушал впервые, да ещё на таком эпохальном концерте. Хоть это и была пятница, по всей Гаване был объявлен выходной. Каждый знал, что сегодня The Rolling Stones, но не все туда спешили, многие потом говорили, что не хотели в толпу, боялись давки, но всё было чинно и спокойно. По некоторым данным, собралось до миллиона человек, но всё без эксцессов, любовь в тот вечер рулила миром».
Киевский музыкальный промоутер Лида Клов, рассказывая о своих впечатлениях от концерта, отметила почти первобытный уровень организации — ни афиш на улицах, ни пресс-центра с аккредитацией, ни охраны или медпункта. Вместо билетов, браслетов или штрих-кодов со сканерами — пропуска в виде нумерованных бумажек. «Наблюдая со стороны за происходящим, как промоутер, я понимала, что малейшие волнения внутри толпы могут привести к непоправимым последствиям. И при всём этом спокойные, организованные и радостные люди на концерте. Пьяных не было. Давки — тоже».
Из неофициального общения с представителями кубинского министерства культуры Лида, к тому же, узнала, что весь концерт организован усилиями группы и её менеджмента, почти без содействия местных властей, что объясняет отсутствие афиш концерта где-либо в Гаване. Хотя про концерт и так знали все, и был даже объявлен государственный выходной, на том, видимо, содействие и кончилось.
Создаётся впечатление, что государство если и не помогает изменениям активно, то, по крайней мере, постепенно перестаёт им мешать. «Кубинцы понимают, что перемены неизбежны. — говорит Лида. — Они уже начались: открываются частные бары и рестораны, населению доступен wi-fi — правда, только единицы могут себе позволить столь дорогое удовольствие. Большинство жителей острова мечтают о капитализме, при этом понятия не имеют, что их ждёт. Например, на Кубе до сих пор действует государственная программа продовольственных талонов. То есть, человек может худо-бедно прокормить семью, особо не напрягаясь — в конце месяца он получит свой продпаек. Работать кубинцы не особо любят и не спешат этим заниматься. При капитализме, как мы знаем, всё с точностью до наоборот — нужно работать 24 часа в сутки. Тут уж будет не до сальсы — а танцуют все и под каждым кустом — и ночных песен под гитару на Малеконе».
В кубинское безмятежное небо ворвались первые ласточки загнивающей цифровой экономики вроде Airbnb и Netflix, и вот — исторический концерт The Rolling Stones. На острове свободы повеяло освобождением
Концерт The Rolling Stones — социально-культурный отпечаток тех политических и экономических процессов, которые рано или поздно должны вывести Кубу из её долгой спячки на длинный и непростой путь изменений, и в первую очередь, в головах. У нас это не очень получилось и с первого раза, и со второго, и пока не очень ясно, что получилось с третьего, так что остаётся пожелать кубинцам сил и терпения. И почаще собираться вместе на концертах, ведь как показывает практика, это освежает восприятие и может вдохновить на важные вещи. «It is a new time», — кричал Джаггер публике, и та неистово ревела в ответ. В ту ночь, когда началось истинное освобождение острова.
